Шариссара не слишком занимало то, что она дрожит от холода, его беспокоила собственная реакция на ее тело, прикрытое лишь намокшей тканью сорочки. Он слишком жадно смотрел на нее, и это мешало думать. Поэтому и закрыл, не желая себя провоцировать.

— Тебе надо вернуться, Элея, пока весь замок не проснулся. Ты ведь не хочешь, чтобы хранительницы увидели, как ты возвращаешься в таком виде?

— Ой, — она пискнула и плотнее запахнула на груди его рубашку, которая доходила ей почти до колен. Поджала пальцы на босых ногах. Паладин снова отвернулся. — Но я даже не понимаю, куда идти! И, кажется… — она снова смутилась, — кажется, я убежала довольно далеко.

— Да. На двух ногах ты будешь идти до завтрашнего дня. — Он усмехнулся. — Придется обратиться, Лея. Заодно и узнаешь, сможешь ли ты это повторить.

— Я не хочу! — испугалась она, но глаза сверкнули в предвкушении. Шариссар понимал ее — звериная суть всегда манит к ней вернуться. Манит настойчиво, соблазняя свободой и силой. — К тому же ты мне так и не ответил!

— Я расскажу тебе, Элея, но позже. Замок скоро проснется, возвращаемся. У тебя там сестра, не надо давать Светлым повод заподозрить тебя в чем-то… запрещенном.

Она вскинула голову и внимательно уставилась ему в лицо. Паладин даже удивился. Женщины так не смотрят, тем более юные. Они всегда поглядывают чуть искоса, с полуулыбкой, заигрывая. Конечно, если не находятся в кандалах или в пыточной. Впрочем, даже там женщины пытаются использовать свои чары, не понимая, насколько это бесполезно с ним.

Элея же смотрела в упор, нахмурившись и так внимательно, словно пыталась прочесть его мысли. Если бы так смотрел мужчина, паладин счел бы это вызовом и тот был бы уже мертв. Но ей он лишь ответил таким же внимательным взглядом. Девчонка все же смутилась, но глаз не отвела.

— Ты не любишь Светлых магов, так, Шариссар? — резко спросила она.

— Не люблю? Вернее сказать — ненавижу, — почти искренне ответил паладин, и девчонка довольно улыбнулась.

— Как мне снова стать зверем?

Он шагнул к ней, позволив себе легкую улыбку. Кажется, Шариссар нашел отличный способ завоевать ее доверие. Только он не станет говорить, что не просто не жалует Светлых, а собирается их уничтожить. Всех до единого.

— Я помогу.

Она подняла голову, всматриваясь в его глаза. Желтые, звериные — он сохранил частичное изменение, посчитав, что ей пока не стоит видеть черную синеву проклятых.

— Помоги, Шариссар.

ГЛАВА 11

Лиария

Королева кинула быстрый взгляд на бронзовую раму. Для всех эта рама была пустой, и сквозь нее было видно пульсирующее Сердце Оххарона, каменную чашу и край площадки центральной башни. Но Лиария знала, что не все является тем, чем выглядит. И ее советники сейчас смотрят в другое зеркало, в овальном багровом зале, и видят в стекле свою королеву. Они видят ее в сверкающем серебром платье, длинные белые волосы укрывают, словно плащ. Ее голову венчает корона из острых хрустальных граней, а на тонких руках свежая кровь тех, кто посмел перейти границу Оххарона.

Они видят ее такой, какой она позволяет себя видеть, а не такой, какой является на самом деле.

Лиария снова посмотрела в раму.

— Как вы могли это допустить, Нортон? — гневно бросила она.

Второй паладин упал на колени.

— Реальность изменилась, Темнейшая. Ледяной полог прорывается независимо от наших заклинаний, мы не можем его удержать. И это не результат деятельности Светлых! Когда в барьере образовалась дыра, они были изумлены не меньше нашего! Полог просто открылся, а потом… сместился в сторону. А там, где он был раньше… осталась лишь обугленная земля. Нас атаковали с двух сторон — Светлые и Ящеры, взвод оказался в оцеплении!

— Грани миров пересекаются, повелительница, ткань пространства трещит по всем швам! — Советник Харт встал и склонился в поклоне. — Что мы должны предпринять?

Все застыли в ожидании, глядя в серебряную раму.

— Я усилю вас, мои стражи. — Королева встала, и советники торопливо поднялись следом. — Тьмы станет больше, а наши границы — сильнее! Прикажите паладинам принять боевую форму и оставаться в ней до восхождения Звезды Забвения.

— Но это опасно, Ваше Величество… — неуверенно возразил Харт. Большой изогнутый нос мужчины, делающий его похожим на черную хищную птицу, жадно втянул воздух.

— Я верю в своих стражей, — голос королевы обжег холодом. — Примите боевую форму. Держите оборону. Защищайте границы Оххарона до последней капли темной крови!

— Будет исполнено, Темнейшая!

Советники переглянулись, но больше никто не возразил. Не стоит возражать той, что держит в руках нити их жизней.

Лиария отвернулась от рамы и прошла в центр площадки. Ветер подхватил ее черное платье и завертел вокруг босых ног. Погладил пряди, сколотые с одного бока черным засохшим цветком. Королева протянула руку, желая коснуться нити, что была оборвана и трепетала на этом ветру. Но уронила руку, так и не дотронувшись.

— Где ты? — ее шепот был не громче дуновения ветра. — Вернись…

— Неужели и ведьма умеет плакать? — насмешливый голос заставил ее обернуться. На краю каменной чаши лежал один из захваченных Светлых. Он был обездвижен магией этого места, скован путами, и Лиария удивилась, что все еще может говорить. Она приблизилась, с легким интересом изучая обнаженное мужское тело. Приподняла платье и коснулась босой ступней его груди. Мужчина дернулся, все его мышцы напряглись в бессильной попытке разорвать оковы. Его тело дрожало от усилий, а голубые глаза пылали ненавистью. Он был молод и красив и посмел увидеть то, что не должен видеть никто из смертных. И даже бессмертных. Она поставила ногу на его живот, переместила ниже.

— Не прикасайся ко мне! Проклятая ведьма!

Лиария рассмеялась, и ее смех прозвенел льдинками.

— Ты боишься смерти, человек?

— Я ничего не боюсь! — гордо выкрикнул он, и королева вновь улыбнулась.

— Ты глуп, Светлый… Смертные должны бояться. В этом ваша сила. Как твое имя?

— Я ничего тебе не скажу. — Он гордо вскинул голову, насколько позволяло его положение — лежа у ног королевы.

— Конечно, скажешь, — задумчиво протянула она. — Но ты действительно не боишься умирать, я чувствую. Хотя и безумно хочешь жить. — Она присела и нежно провела рукой по порезу вдоль мужской руки. Кровь уходила из тела Светлого, питая Сердце Оххарона. — Тебе осталось недолго. — Она подняла руку и облизала свой палец. Глаза мужчины вспыхнули от ненависти. — Но я сегодня добра, Светлый. Или, напротив, зла. Это смотря что считать добром или злом. — Она встала на колени и склонилась над мужчиной, словно собиралась его поцеловать. — Я сделаю тебе подарок. Подарю тебе жизнь… — Она склонилась к его губам, ловя угасающее дыхание. — Жизнь во Тьме…

— Нет! — его крик-вздох оборвался, когда королева прижалась к нему поцелуем. Только это был не совсем поцелуй. Она забирала жизнь и Свет, дарованные природой, выпивала их и наполняла тело мужчины Тьмой. Она заполняла его собой, сливая с собственной сутью так, как никогда не могут слиться человеческие существа. Она касалась его разума и держала в ладони воспоминания, она трогала его сердце, его внутренности и его суть, добираясь до самых потаенных уголков души. Она пила его радость и его потери, забирала их и отдавала себя. Когда она оторвалась, голубые глаза мужчины стали похожи на куски льда, такие же прекрасные и равнодушные, подернутые изморозью.

Лиария поднялась.

— Так как твое имя, слуга?

— Арамир, моя повелительница, — ответил мужчина.

Элея

Я еле-еле успела вернуться и запрыгнуть в постель, как в комнату ворвалась Незабудка. И тут же принялась скакать по кровати, тормошить меня и болтать, рассказывая, что девочки сделали из покрывал настоящий сказочный домик и они там пугали друг друга страшными сказками. Я слушала вполуха, вполне удачно притворяясь, что только что проснулась. Со мной приключилась такая страшная сказка, какая девчонкам и не снилась. Но вот болтать о ней я точно не стану.